Дождь льет третьи сутки подряд, холодит, выводит из себя, да и скучное течение дней утягивает, словно болото, на самое дно. Не вырваться никак, но и тонуть не хочется. Извечное дефилирование по коридорам под восхищенное перешептывание не помогает. Досадно. Крис оглядывает свою свиту и устало мотает головой - в очередной раз говорить им всем, вышагивающим чуть поодаль, что они надоели, чертовски надоели, становится чем-то невообразимым. Сколько можно опускаться до… и говорить о… ?


Перед глазами проносится что-то медовое, с легким оттенком горчично-каштанового, следом шлейфом тянется аромат восточных пряностей вперемешку с цитрусовыми. Странные краски. Выставка откровенно банальна, если не пафосна, просто до жути. Крис морщится, от чего красивое лицо стягивается в вялую, отчасти эпичную, гримасу. Перед глазами вновь что-то мелькает. Но на этот раз застывает на уровне подбородка и тычется мягкими волнами прядей прямо в ноздри. Парень непроизвольно вдыхает – запах заполняет легкие, а голову кружит, будто водоворот нескольких туров вальса. Впечатляет. Чанни останавливается справа и шепчет, что-то про убожество и безвкусицу, а Крис молчит и не сходит с места. Медовое вдруг оборачивается и оказывается, на первый взгляд, парнем лет 18-ти с огромными глазами, несколькими тонами темнее, чем волосы. Медовое улыбается. Как-то слишком не по-детски, в голове Криса проносятся призрачные вспышки, и он улыбается в ответ. Но это не улыбка, а самое действенное оружие - лучшее в арсенале студента актерского факультета с вполне сформировавшимся амплуа. Только Крис больше любит использовать его в жизни, а не на сцене или в кадрах короткометражек. А пока ему никто не предлагает серьезных ролей, но это, конечно же временно. Он знает, его время придет, и тогда будут маньяки-убийцы, утописты, чокнутые на всю распрекрасную голову и прочие безбашенные личности.

Медовое все еще улыбается, но пятится назад, а Чанни все еще шепчет и оповещает, что это самое медовое - один из приезжих художников, как уверяют очень многие - вполне перспективный. Со своим видением форм и линий, иначе не рисовал бы девушек размытыми каплями цвета бургундского. Крис не отвечает, только слушает и запоминает. Медовое существо подмигивает и внутри все замирает, покрывается легкой дымкой ледяных узоров, звенящих и подрагивающих в шорохе толпы псевдо эстетов. Чанни мычит что-то вроде: "А слабо заполучить его? Он скорее всего плавится подобно шоколаду". Крис не отвечает, потому что, конечно, не слабо, и, конечно, плавится, но не подобно шоколаду, а воску. Течет, растекается, заполняет, высвечивается, отдается… Хочется попробовать.

Крис подмигивает, кивком головы приглашая уединиться, не заметно для Чанни, но заметно для медового. Существо вновь улыбается ярким полыхом и уходит, теряясь в бесцветной толпе, Крис следует за запахами и тенями горчично-каштанового. Ловит где-то у выхода и тянет на себя, пытаясь заманить в ближайший безлюдный зал, но медовое отрицательно мотает головой и ведет за собой, сквозь темноту, через улицу.

Гостиничный номер прохладен - окна настежь, с порывами ветра и опадающей ярко-красной листвой. Крис задыхается от пламени красок и прикосновений... и губ, скользящих по его подбородку. Сегодня все иначе, чем много раз до этого: он не ведет в танце, лишь подстраивается под заданный вязкий мотив и позволяет играть собой. Пьянеет от ласк и пьет из протянутого бокала дурманящее бордовое, не пытается вырваться. Зачем? А голова вновь кружится, он ловит себя на мысли, что никогда не был таким… таким безвольным. А все потому что медовое существо, несмотря на всю внешнюю робость, отнюдь не наивно и схоже с глубочайшим морем на свете... Остается лишь захлебываться, надеясь добраться до дна невредимым.

Медовое двигается медленно, отчасти лениво, и Крис нетерпелив, меняет позу и вбивается сильнее, распластывая под собой, разрешая кусать и что-то нашептывать. Чувства теряются в прядях волос и подстегивают проникать глубже, мысли путаются, взрываются малиновыми воздушными шарами, переполненными придыханием и стонами удовольствия...


Ночь бродит по городу, заглядывая в занавешенные окна и выманивая на свежий осенний воздух. Медовое безмолвно одевается и уходит, оставляя на прощание горчичный с налетом цитрусового, а еще визитную карточку с именем и телефоном. И Крис знает, что обязательно запомнит все до последней родинки, потому что Лухань, а судя по визитке, существо именно так и зовут, сейчас разливается под кожей мягкими реками медового сумасшествия. И оно, наперекор всем законам природы и здравого смысла, станет самым терпким...

Сегодня понедельник. Гребаный, ненавидимый всеми фибрами чунменовской души понедельник. В понедельник за окном точно такая же теплая осень, как и в воскресенье: с тысячами желтых листьев, плавно, словно фрегаты, бороздящих воздух, переплетенный с солнечными бликами, городской пылью и нескончаемым гулом автострады. Только в первый день рабочей недели все это, наоборот, ужасно раздражает, потому что нужно просыпаться ни свет ни заря, вылезать из самого прекрасного места на свете, конечно же, кровати, и плестись на работу, дабы заработать себя на хлеб насущный. Хотя… О каком хлебе идет речь? Конкретно хлеб Чунмен не ест, вообще.

В-о-с-к-р-е-с-е-н-ь-е. Оно радовало и дарило улыбку, оно было пропитано ароматом свежесваренного горького кофе и вкусом апельсинового конфитюра на горячем тосте с тонким слоем сливочного масла, и еще оно было ленивым и совершенным в своем спокойствии и бездельи, а сегодня... А сегодня понедельник. Бешеный понедельник с ненавистными пробками на дорогах Сеула, невкусным, второпях приготовленным чаем, как назло пролившемся на аккуратно выглаженные еще вчера брюки, и с писклявым голосом секретаря шефа, вызывающим на срочное совещание. А еще у понедельника есть напарник по выбешиванию - его зовут Крис, и он сын шефа, и он до неприличия красив и сейчас, одетый с иголочки, в огромных несуразных красных наушниках от Dr. DRE едет с Чунменом в одном лифте и гнусавит какую-то надоедливую мелодию под нос, упорно притворяясь, что не обращает внимания на взгляды полоумных девиц-сотрудниц. "Определенно фанатки, только не орут во всю глотку и в обморок не падают. Ну, же давайте, я подвинусь, ложитесь уже штабелями и выкладывайтесь в Великую китайскую стену. Бесят", - думает Чунмен и облегченно выдыхает, когда табло над головой подмигивает зелеными цифрами о прибытии на 15-ый этаж. Пора выходить…

Крис вежливо пропускает сотрудников и сотрудниц из лифта и только Чунмену преграждает дорогу, нависая над ним каменной белобрысой глыбой. Младший, причем по всем известным человечеству показателям "младший", пытается прошмыгнуть сквозь небольшую лазейку между блондином и дверцами, но Крис моментально отсекает и этот путь, стоит неподвижно несколько секунд и прожигает едким взглядом, окрашенным неуловимой насмешкой и, как кажется Чунмену, презрением.

- Ты вкусно пахнешь, малыш, - выдыхает, наконец, Крис и отходит в сторону, театральным, отточенным жестом приглашая Чунмена пройти.

Парень хмурится, борясь с внезапно нахлынувшим желанием вцепиться блондину в его великолепную шевелюру и оставить шефского сынка без единого волоса на голове. Но он все же вспоминает о субординации и о том, как тяжело ему было найти эту работу, поэтому лишь зло оскаливается, вкладывая в гримасу все свое раздражение, и следует в указанном красивой ладонью старшего направлении. Когда они заходят в совещательный зал, сотрудники PR- и архитектурного отделов как раз рассаживаются по местам и увлеченно перешептываются о возможных причинах столь раннего совещания, да еще и в понедельник, да еще и половине 10-го утра. Большинство коллег однозначно не выспались и нудят о жизненной необходимости лошадиной дозы кофеина, и только шефский сынок сияет словно солнце на весь зал и улыбается всем направо и налево, демонстрируя красивый, ровный ряд белоснежных зубов. Когда все, наконец, усаживаются согласно купленным билетам, или если быть точнее, то исходя из должностей и отделов, к которым они принадлежат, в помещение входит Председатель Ву. Он занимает свое законное место и очень долго и нудно разглядывает всех и каждого, одаривая цепким, пробирающим до костей взглядом, в конце концов, улыбается сыну, который скорее в силу родственных связей, чем умственных способностей и заслуг сидит от него по правую руку.

- По перешептыванию и сонным физиономиям я вполне могу распознать, что собрались вы сегодня здесь нехотя, но меня это мало интересует, от слова "мало". Я даю вам работу вы ее выполняете, не можете справиться? Думаю, вы вполне в состоянии без посторонней помощи найти выход из здания, - спокойный, со стальными нотками голос, заставил всех разом замолчать. В зале мгновенно воцарилась холодная, натянутая до предела тишина, Председатель вновь окинул подчиненных фирменным взглядом и продолжил. - Как вы все знаете вчера сеть японских гостиниц "Matsuyama" проявила заинтересованность в постройке гостиничного комплекса в Корее и ни для кого не должно быть секретом, я хочу, чтобы именно мы получили заказ на этот проект. Я не один год собирал лучшую команду молодых специалистов, и когда надо мной смеялись коллеги по бизнесу и указывали, что средний возраст моих работников приблизительно 25-27 лет, я говорил, что в отличие от многих для меня важна креативность и восприятие молодым поколением определенных вещей, которые мы - люди прошлого века, не в состоянии уже понять или обеспечить. Поэтому я рассчитываю, что все вы подойдете к моим требованиям с должной ответственностью и энтузиазмом, вложите свои лучшие качества и идеи в данный проект. С моей стороны вы получите всю необходимую поддержку, и как результат отличной работы - повышение в должностях или же поощрения другого вида. Конкурс публичный и назначен на 25 декабря. У вас ровно 3 месяца для того, чтобы подготовить все необходимое, начиная от определения местонахождения комплекса и покупки земли, заканчивая полноценным архитектурным планом. Вы скажете мало времени? Я скажу - мне все равно! И еще вы не будете работать одним фронтом. Вас поделят на группы с равным количеством участников, в которые будут входить: архитекторы, бухгалтер и несколько PR-менеджеров. Кто с кем в какой группе окажется для меня не имеет значения, разбирайтесь сами.

- Простите, председатель, - Чунмен, до этого усердно записывавший что-то в блокноте, поднял голову и попросил разрешения задать несколько вопросов. Председатель кивком головы дал понять, что не против и приготовился слушать. - Я не могу понять зачем нам делить наш штат на несколько групп? Ведь с большим количеством работников все можно будет сделать без каких-либо огрехов к сроку.

Крис, битый час разглядывавший серые стены с репродукциями лучших картин Ван Гога, неожиданно поднялся с места и, даже не заручившись разрешением отца, произнес:

- Все вполне объяснимо Чунмен-ши, конкуренция - двигатель прогресса, если мы будем работать все вместе, конечно, у нас будет совершенный, абсолютный по всем показателям проект, которому позавидуют многие, но разделившись на группы, работая и соревнуясь одновременно, мы получим великолепный стимул - стремление создать что-то отличное от других, я правильно изъясняюсь, господин Председатель?

Блондин, до этого никогда не открывавший рот, чтобы произнести хоть какие-то мало-мальски приближенные к нормальной речи слова, на поверку оказался очень словоохотлив и, что немаловажно, грамотно словоохотлив. Чунмен прищурился, но даже не успел подумать ни о чем конкретном, как по залу пронесся ураган девичьего шепота со сквозящими полутонами фанатского восхищения. Председатель одобрительно кивнул головой, на что Крис продолжил:

- Группам представится возможность проявить свои лучшие качества, используйте свое воображение, дикую фантазию, все что угодно. В конце все работники нашей компании без исключения получат возможность проголосовать за лучший проект и… И он будет участвовать в основном конкурсе. Согласен, работать разбившись на группы тяжелее, мы потратим на это больше времени, и пусть проекты будут неидеальны, мы сможем доработать их в процессе. Взамен мы получим три версии, конкурентоспособные между собой, проекты не прошедшие отборочного тура, всегда можно будет использовать для других компаний, - блондин исходил все помещение вдоль и поперек, стоять на одном месте, как понял Чунмен, он не умел совсем. По его походке и беспрерывной жестикуляции вполне можно было распознать в нем человека достаточно эмоционального, с долей непринужденности в общении и, возможно, с хорошим чувством юмора. Несмотря ни на что, он - обаятельнейший гад. - Если вы позволите, Председатель, я бы хотел воспользоваться возможностью и попросить, как один из PR-менеджеров, поработать с одной команде с Ким Чунменом. Так как он один из самых талантливых архитекторов нашей фирмы…

От этих слов по телу Чунмена прокатилась волна мерзких мурашек, он перестал вслушиваться в поток крисовской речи и сосредоточился на своих эмоциях. Меньше всего на свете он хотел бы работать с этим огромным, просто неимоверных размеров франтом, который только и умеет, что одеваться в дорогущую одежду от итальянских брендов и стрелять глазами направо и налево, выстраивая за собой ровные ряды зомби женского пола, при этом постоянно используя английские словечки, чтобы побольнее укусить тех, кто не имел возможности учиться в одном из университетов Лиги Плюща. Парень зажмурился, борясь со стойким желанием заткнуть уши и не слышать ответа Председателя, ему в какой-то момент даже показалось, что было произнесено слово "нет", однако, когда сидящий рядом Чанель сочувственно прошептал ему на ухо: "Поздравляю, хен", Чунмен понял, что загадывать желания в начале осени, не так эффективно, как в сочельник - надежды на их исполнение нет никакой изначально.

Он открыл глаза и встретился взглядом с блондином, который уже успел занять свое место рядом с отцом и сейчас принялся без тени смущения прожигать на щеке Чунмена огромную Марианскую впадину. Парень нахмурился и выдал едва различимую улыбку, скорее из вежливости, нежели от радости сногсшибательной перспективы поработать в одной команде с маменькиным сынком. Чунмен пропустил мимо ушей все: кто был выбран в другие команды, кому какой кабинет достался, он решительным образом ничего не расслышал, понимая, что не может думать ни о чем другом, только… как избавиться от Криса и попасть в другую, более приемлемую для него группу. Когда совещание завершилось, он уверенным шагом подошел к Председателю и попытался промямлить, как благодарен за доверие и... "Все же может Крису нужен более опытный архитектор?" - так и не слетает с губ, потому что шеф, в корне пресекая любые попытки, произносит:

- Надеюсь, у вас с Крисом все получится и вы сможете показать лучшее, на что способны.

Чунмен разочарованно вздохнул и приподнял уголки губ, пытаясь выдавить самую искреннюю улыбку, имеющуюся в арсенале на данный момент. Председатель удовлетворенно похлопал его по плечу и ушел, оставляя младшего на растерзание сыну, архитектору же ничего не осталось, как согнуться вслед шефу в три погибели и таким образом поблагодарить его за оказанную честь.



-Ты так забавно притворяешься, - усмехается блондин, когда они остаются наедине в совещательном зале, приближаясь вплотную и позволяя носу Чунмена почти уткнуться в ямочку между своими ключицами. Младший отмечает про себя, что от Криса приятно пахнет, но тут же трясет головой, чтобы отмести любое проявление слабости, как бы замысловато и странно она не выражалась. - Чем я тебе не угодил?

Чунмен поднимает недоуменный взгляд, пытаясь понять, когда именно старший заметил, что он на самом деле "не удогил".

- С чего ты взял? Я никогда такого не говорил… - старается оправдаться парень.

- Не говорил, но у тебя очень выразительные глаза, в них можно многое прочесть, - Крис улыбается и отходит от Чунмена на несколько шагов, принимаясь пристально разглядывать парня. - Расслабься, мы сработаемся, я уверен.

Младший замирает на несколько мгновений, собирая в уме клочки оборванных мыслей, ему очень многое хочется сказать, но он не знает, как сформулировать правильно предложение, беспокоясь за точность и глубину смысла, которые собирается в них вложить, при этом не оскорбив блондина. Но тот опережает его:

- Ты думаешь, раз я - сын председателя, то ничего не умею, ведь так? Я не стану с этим спорить, потому что сам за собой никогда не замечал никакого рвения к работе или же к доказыванию своих талантов, - Крис вальяжно усаживается на отцовское кресло и скрещивает руки на груди, при этом зачем-то подмигивая архитектору.

- Ну, раз ты сам об этом заговорил, тогда я воспользуюсь возможностью и скажу все как есть, - Чунмен правой рукой старательно приглаживает темные волосы на затылке, пытаясь перевести дух и все же не наговорить лишнего. - Ты мне на самом деле не нравишься, я наблюдаю за тобой почти 6 месяцев, с тех пор как ты тут работаешь… и кроме рок-музыки из твоего кабинета и стай девиц, ходящих за тобой по пятам, ты ничем особенным в глаза не бросаешься. Я не хочу упустить прекрасный шанс, это моя возможность выбиться, получить признание, и я хотел бы работать с людьми, которые в этом действительно смыслят, а не с таким, как ты. Ты неамбициозен, непоследователен, ты часто прогуливаешь, ты мало работаешь, ты…

Крис ничего не отвечает, лишь смотрит пронзительно, одним взглядом напоминая своего отца, и в какой-то момент Чунмену хочется забрать свои слова обратно, но через секунду лицо старшего озаряется широкой, ужасно глупой, хоть и красивой улыбкой, и он отвечает:

- Скажем так, я заинтересован в работе с тобой, а ты хоть и не видишь очевидного, но тоже заинтересован во мне, - он поднимает указательный палец, предотвращая любые попытки Чунмена заговорить. - Я объясню, слушай очень внимательно. Если мы пройдем конкурс в компании, не факт, что мы сможем заполучить заказ, и я тебя уверяю, зная своего отца, полетят головы, и твоя, как разработчика проекта, будет первой.

Чунмен сокрушенно улыбается, понимая, что в словах блондина есть крупица здравого смысла, он сразу же вспоминает о последнем по счету громком увольнении, которое месяц назад вызвало ужасный переполох в компании и заставило очень многих трястись за свое место под солнцем.

- Ну, вот видишь, ты сам все понимаешь, - весело заявляет Крис и продолжает. - Будешь со мной и я все возьму на себя, скажу, что выполнял работу плохо, не справился со своими обязанностями и все дела. Все останутся при своем, а я… А меня если и уволят, то я буду только счастлив, потому что мне все равно. Вообще.

- Хорошо, только я не совсем понимаю, какая тебе от этого польза? - Чунмен спрашивает старшего и сталкивается со в миг потемневшими от напряжения глазами. - Ты мог выбрать кого угодно, прикрыть любую задницу, так сказать…

- Не хотел говорить этого сейчас, ну… Думал оттянуть время, - блондин поднимается с места и вновь приближается к младшему на непозволительное, странное расстояние; он проводит подушечками пальцев по кожаному ремню на брюках Чунмена, притягивает младшего к себе за талию и проводит рукой по упругой ягодице, понижая голос до вязкого шепота и передразнивая его, от чего архитектор застывает на месте и забывает как дышать. - Я не хочу прикрывать чужие задницы. Они меня не интересуют, так сказать, меня интересует только твоя.

too much talkingT.T

- Мне ухаживать некогда. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Чего зря время терять? В полночь жду. ©

Чунмен рассмеялся. Поначалу немного неуверенно, но с каждой отбитой настенными часами секундой и по мере поступления живительного кислорода в легкие, все громче и громче. Смех, слетевший с губ, сиял и переливался всеми известными красками человеческих чувств: от отчаяния и недоумения, до отчетливо читаемого сарказма и полутонов истерики. Архитектор дернулся бедрами в сторону, пытаясь максимально увеличить расстояние между телами, однако, судя по всему, сильный Крис и его не менее сильная рука не хотели уступать, поэтому Чунмен вновь был притянут к блондину и почти впечатан в его грудную клетку.

- Ты же понимаешь, что это сексуальное домогательство? – процедил парень сквозь зубы, руками упираясь в ребра менеджера.

- О чем ты? Я бы мог неделями ходить за тобой по пятам, дарить подарки и красть неловкие поцелуи, прижимая тебя к стенам где попало, но у меня на это вообще нет времени. В век высоких технологий и откровенной пошлости и пафоса необходимость в бессмысленных действиях пропадает, совсем, – Крис самодовольно улыбнулся и практически облизнулся, не сводя глаз с губ Чунмена. Хватку ослаблять он тоже, видимо, не собирался. - Я тебя оповещаю, чтобы потом не было конфузов и дурацких отговорок.

- Но есть же определенные рамки, за которые нормальные люди не переходят… - парень предпринял попытку вразумить старшего, на что незамедлительно был получен исчерпывающий ответ:

- Кто нормальный? Я нормальный? Не по адресу, знаешь ли!

- Тогда бы уже изнасиловал, если хочешь секса, - с отвращением выплюнул Чунмен и, наконец, высвободился из цепких объятий.

- Э, нет! Я - ненормальный, но не до такой степени, и вообще изнасилование – это волнующе, но совершенно неинтересно. Нет огня, нет интриг, вот тут… - Крис провел длинным указательным пальцем правой руки по плоскому животу, прикрытому слоем дорогой ткани нежно-голубого цвета. - Вот тут… ничего не взрывается, минутная вспышка удовольствия и все…

- Признайся, только честно, ты ведь болен? У тебя с мозгами какая-то проблема или еще с чем? – съязвил младший и развернулся на 180 градусов, спинным мозгом чувствуя тяжелые волны, которыми его обдавал проницательный взгляд Криса.

- Я не отвечаю за свою нормальность, но и больным себя назвать не могу. Я говорю всегда напрямую, без обиняков, потому что так правильнее, хочу – получаю, - Чунмен не выдержал неизвестности, ему чертовски захотелось узнать, какое выражение лица сопутствует произнесению менеджером подобной чуши, он вновь повернулся к нему и застыл. Блондин смотрел вроде бы на него, но взгляд проходил насквозь, задерживался на определенных участках тела, но не застывал и не прожигал, что-то странное в этом высоком парне безудержно притягивало, но в то же время от него хотелось бежать, прятаться и не вспоминать очень, очень долго. Вообще не вспоминать. Архитектор по привычке встряхнул головой в попытке отогнать странные ощущения и направился к одной из репродукций на стене.

- Ты знаешь, что Ван Гог не продал при жизни ни одной картины? А сейчас его полотна самые дорогие в мире… - Чунмен внимательно посмотрел на старшего и продолжил изучать картины. – Он, наверное, тоже очень хотел продать их, как ты сейчас легко и просто говоришь, что хочешь меня… Так вот суть моего лирического отступления в том, что…

Младший, наконец, перестал разглядывать шедевры мирового импрессионизма и уверенной походкой подошел к Крису.

- В том, что: только через мой труп, господин Ву, - на последних словах Чунмен неожиданно и очень сильно ударил блондина в область солнечного сплетения. Крис согнулся, мгновенно побледнев и схватившись за живот, и прошипел от боли:

- Задрот!

- Троглодит! – не потерялся и ответил на выпад младший.

- Да, как ты смеешь? – не унимался Крис, медленно приходя в себя. Он, справившись со спертым дыханием, выпрямился во всю длину своего исполинского роста и по обыкновению навис над Чунменом, - Я тебя в порошок сотру, а потом поимею!

- Флаг в руки, желательно китайский! – огрызнулся архитектор и направился к выходу. – Я готов поспорить, что нужен тебе не только в плане секса, но и чтобы замолить грешки перед отцом, хоть ты этого и не признаешь, так что… думаю, сработаемся.

- Мы еще посмотрим кто кого, тем более ты на три месяца в моем распоряжении! – донеслось до Чунмена из совещательного зала, когда он уже был на подходе к лифту. Дверцы медленно расползлись в противоположных друг другу направлениях, и парень, проскользнув внутрь, наконец-то облегченно вздохнул. Руки тряслись, как у неврастеника, язык постоянно прилипал к небу, а сердце с такой силой билось в грудную клетку, что на мгновение Чунмен даже испугался за сохранность своих ребер. Странное, глупое существо внутри него вдруг получило огромный заряд дерзости и наглости, настолько огромный, что его с лихвой хватило, чтобы посметь ударить шефского сынка, да еще и назвать его столь подходящим ему прозвищем. Он очень долго стоял неподвижно, выравнивая дыхание и молясь, чтобы Крис не погнался вслед за ним и на самом деле не отымел его в лифте или в какой-нибудь подсобке.
Доехав до своего этажа, Чунмен, лихорадочно озираясь по сторонам, решил незаметно ото всех прошмыгнуть в свой кабинет, запереться на все замки и обдумать абсурдное положение, на долю секунды ему даже показалось, что блондин над ним жестко подшутил - решил воспользоваться своим положением и поиграть в плохого парня, однако при этом вся серьезность, с которой им были произнесены слова указывала на противоположное. Архитектор уже было открыл дверь в свой кабинет, как неожиданно, откуда ни возьмись, перед ним всплыла пресловутая белобрысая шевелюра; Чунмен резко отпрянул и настороженно посмотрел по сторонам, а затем снова на менеджера. Блондин вновь улыбался и источал феромоны, от которых половина тусовки архитектурного отдела лежала в конвульсивном припадке и скорее всего дрыгала под рабочими столами от восторга ножками, облаченными в дорогие туфли на высоком каблуке, обязательно от Louboutin-а или же Manolo Blahnik-a. Знали бы они, что предмет их восхищения - идиот и гей, компанию ждало бы банкротство. Крис облокотился на стену, непосредственно рядом с дверью, и скривив лицо в приторной гримасе, оповестил:

- Чунмен-ши, я тут подумал… Нам все же нужно работать, поэтому… Поэтому давай на время забудем о небольших разногласиях и поговорим о наших планах, непосредственно затрагивающих проект.

Младший окинул блондина недоверчивым взглядом и принялся шептать под нос проклятия, затем, собравшись с мыслями, он наигранно и совершенно неискренне улыбнулся и достаточно громко, чтобы было слышно другим, произнес:

- У тебя ведь вообще нет совести? Да? Как можно быть таким, как ты? Черт! Неважно! Давай … Только после того, как я выпью чашку горячего кофе, проходи, - он открыл дверь и жестом пригласил старшего войти.

- Я принесу и тебе, и себе, - Крис отрицательно мотнул головой, отвечая тем самым на жест и, резко развернувшись на носках и подмигнув через плечо, прошел к кофеварочному аппарату. Чунмен не преминул подумать, что скорее всего у блондина нервный тик, иначе с чего бы ему так часто подмигивать, тем более в свете недавних событий. А еще нужно обязательно попросить его карточку болезни, может, Криса кто-нибудь в детстве ронял на голову… Дверь архитектор решил не закрывать, дабы избежать ненужной неловкости и заодно уйти от новых посягательств на свою святую попу. "Святой" она стала всего полчаса назад, в свете выказанного ей шефским сынком недвусмысленного интереса. Он уселся за свой рабочий стол и, пока старший стоял у аппарата и одновременно говорил с кем-то по телефону, попросил секретаря составить список выставленных на продажу земельных участков в относительно живописных местах. Через несколько минут громкий хлопок двери, встретившейся с косяком, оповестил младшего об очередном нашествии менеджера.

- Ты зачем дверь оставил открытой? Думаешь, я на тебя тут накинусь? - непринужденно рассмеялся Крис и поставил стаканчик с ароматным кофе под нос Чунмена. - Не бойся, тут я тебя уж точно не трону.

- А можно мы не будем обсуждать подобное в моем кабинете? - выпалил архитектор и покрылся густой краской, моментально осевшей на кончиках ушей. - Ты в него плюнул, да?

- Господи, ты такой занудный! Нет, конечно, - весело заявил менеджер и уселся в кресло напротив стола, при этом не забыв вытянуть длинные ноги и занять таким образом все свободное пространство. Младший открыл было рот, чтобы прикрикнуть на надоедливую особу, но тут же прикусил язык, потому что в комнату вошла секретарь с двумя экземплярами списков. Она протянула один список Чумнему, и передала другой Крису, не стесняясь, задела его пальцы своими и, как показалось младшему, даже подмигнула ему. Блондин перевел безразличный взгляд с девушки на Чунмена и как будто растерялся, но конкретно этот взгляд архитектор постарался запихнуть на задворки своего сознания, потому что думать сейчас о чем-либо кроме работы ему не хотелось.

Весь день они провели вдвоем в тесной комнате, три на три метра казались просто нереально малы, особенно когда Крис вставал с места и начинал бороздить "просторы" семимильными шагами, едва ли не задевая стеллажи с чистыми ватманами и старыми чертежами, аккуратно спрятанными в тубусы различных цветов. Чунмен пристально наблюдал за блондином и все время натыкался на ужасную противоречивость в характере и поведении: энтузиазм граничил с определенной неуверенностью, а резкие перепады настроения, тонкими краями пробивались сквозь непринужденность и разговорчивость. А еще он был слишком активен, без конца жестикулировал и строил рожицы, и если бы не утреннее происшествие, Чунмен подумал бы, что блондин вполне себе интересный субъект, если не для дружбы, то для изучения точно. Крис был словно соткан из миллиона разных нюансов, которые младшему очень хотелось распознать, приставить к нему лупу или еще лучше засунуть длинное, красивое тело под огромный микроскоп и досконально во всем разобраться, включая самые мелкие, ничего незначащие подробности.

- Ты меня вообще слушаешь? Эй, зануда! - громкий голос над ухом вывел Чунмена из странного забытья, он наконец обратил внимание на блондина и столкнулся с его укоризненным взглядом. - Ты ничего не слышал, ведь так?

Старший развел руками и нахмурился, а архитектор никак не мог найти достаточно убедительных слов, чтобы оправдать свое внезапное выпадение из реальности, и что примечательно, не смог он это объяснить не только Крису, но и себе самому в том числе.

После долгого рабочего дня двое молодых людей сошлись на мнении, что около десятка земельных участков нужно будет осмотреть собственнолично, поэтому они составили подробный план действий и договорились, с завтрашнего утра начать "прочесывание территорий" вместе.

***

На следующее утро Чунмен, одетый в удобные джинсы и мягкий жакет поверх немного изношенной футболки, стоял во дворе элитной высотки и ждал, когда Его Величество Шефский Сынок, наконец покажется на горизонте. Крис объявился на 15 минут позже обозначенного времени, с сумкой наперевес и весь в черном. Иссиня-черная майка с непозволительно глубоким вырезом приоткрывала небольшую часть гладкой светлой кожи груди, солнцезащитные очки удачно скрывали глаза, а блондинистое воронье гнездо на голове, сплетенное по-видимому из волос, довершало великолепную картину. Архитектор хмыкнул себе под нос, и через секунду чертыхнулся, отмечая, что даже в таком виде обаятельнейший гад выглядел на все 100.

- Ты поведешь! - крикнул Крис парню и открыл дверцу багажника чунменовской машины, чтобы положить сумку.

- Почему я? - в недоумении спросил Чунмен.

- Потому что ты выспался, а я нет! - немного резко ответил менеджер и, закрыв багажник, без спросу полез в бардачок машины.

- И почему ты не выспался, позволь узнать? - с издевкой в голосе спросил младший, приготовившись выслушивать длинную тираду из нелепых оправданий. Он заглянул в окно автомобиля и заметил, как старший, усевшись на переднее сидение, перебирает его диски с музыкой. - И что ты вообще там делаешь? Кто тебе позволил?

- Не выспался, потому что трахался всю ночь, не до "спанья" было, ну, ты понял… - Крис приподнял очки и по обыкновению подмигнул, прикусив нижнюю губу. А Чунмена что-то очень больно укусило в области сердца, но он решил не заострять внимания и тем более не интересоваться у блондина, кого именно он вбивал в кровать ночь напролет. - Позволил? Я сам себе позволил! Это что вообще за музыка? Тебе за 70? Где ты это достал? Фрэнк Синатра, ок, уважаю, Элвис… Гарри Мур… - блондин крутил диски в руках и выкидывал их в окно, невзирая на бесконечное недовольство Чунмена и его угрозы. - Господи, твой биологический возраст не совпадает с физиологическим, ты точно задрот!

- А ты… - парень завис, пытаясь подобрать такие необходимые сейчас слова. - Ты придурок! Не смей выбрасывать мои диски, ты меня слышишь?

- Чунмени, остынь! Это сейчас никто уже не слушает, и я боюсь выкинуть тебя из машины, в течении поездки, поэтому… Смотри мне в глаза! - увещевал старший и как только добился взгляда от Чунмена продолжил. - Поэтому... заткнись и садись за руль!

- Мы с тобой не поладим! Н-Е-П-О-Л-А-Д-И-М, - Чунмен в бешенстве бросился подбирать с асфальта свои диски, он твердил как ненавидит Криса, как оторвет ему все мешающие конечности, в том числе член и яйца и скормит бродячим собакам. Он никак не мог разобраться с бушевавшим внутри ураганом чувств и эмоций. Все в Крисе его раздражало, от белоснежной, странно-теплой улыбки, до извечной манеры подкалывать и нести ужасную чушь. Его красота, низкий, пробирающий до костей голос, бесконечное стремление дурачиться и ничего не говорить всерьез… Они в одной команде всего один день, а Чунмен уже успел по интернету приглядеть себе милое местечко на кладбище в сеульском предместьи, потому что из их схватки именно он, судя по всему, живым не выйдет. Его нескончаемо тянуло вцепиться в старшего и оттаскать его за волосы, или же надавать ему звонких, оглушающих пощечин, или же просто выкинуть в окно, как ненужную, лишнюю деталь его разваливающегося на глазах, зыбкого мирка. - Если бы ты рос в Америке тебя определенно накачивали бы транквилизаторами, так как ты смахиваешь на человека с СДВГ.

- С чем? - удивился Крис.

- С синдромом дефицита внимания! - выплюнул Чунмен и уставился на лыбящуюся во все 32 зуба физиономию. - Ну, вот опять, ты вообще понимаешь, что совершенно ненормальный? До тебя ничего не доходит, ты ничего не слушаешь, ты даже обижаться не умеешь!

- Может, ты уже перестанешь ворчать и поцелуешь меня?! А взамен я обещаю, что больше не стану трогать твои диски и вообще буду вести себя хорошо… - нагло заявил Крис.

- А если нет?! - истерично выкрикнул младший.

- А если нет, у меня есть флакон хлороформа и наручники!

- Хочется то ли музыки и цветов, то ли зарезать кого-нибудь. ©


Чунмен открывает рот, но так же безмолвно его закрывает, смотрит взглядом-убийцей, надеясь прибить надоедливого, наглого китайца на месте, но же все решается промолчать. Нужна тактика, иная стратегия, чем меньше обращать внимания на слова и проделки шефского сынка, тем больше тот будет нервничать и сдавать позиции, и тем больше будет выставлять себя дураком. Точно! Пусть дураком будет Крис, а не он. Хватит с Чунмена бесконечных треволнений. Прямо сейчас, сию секунду нужно взять себя в руки и прекратить реагировать на блондина.

- Игнорирование мне в помощь, - бубнит себе под нос архитектор, обходя машину и усаживаясь на водительское сидение. Он бесцеремонно нагибается в сторону бардачка и, обжигая горячим дыхание обнаженную грудь Криса, пытается запихнуть исцарапанные диски на свое законное место. Менеджер дергается и, как кажется Чунмену, даже ежится, но на данном этапе ему наплевать, а Крис в свою очередь, будто в ответ на посягательство на его личное пространство, неуверенно проводит рукой по темным волосам парня.

- Если тебя перекрасить, ты станешь просто невероятным… От тебя вкусно пахнет, ты обжигаешь вздохами и будешь светится на солнце ярко-вишневым цветом… Никто не устоит, - мечтательно шепчет блондин, задерживаясь длинными пальцами на едва пульсирующей жилке на шее Чунмена. Младший зависает, впитывая в себя легкие прикосновения и практически расползаясь по швам от странного, вязкого шепота. Он сейчас скорее пластилин, чем человек, любое умелое движение и… Парень, едва совладав с нахлынувшими эмоциями, откидывается на сидение и наигранно язвительно отвечает:

- Тогда за мной выстроится очередь, ты выдержишь толпу конкурентов?

- Я готов биться за тебя в гладиаторских боях, даже в быка могу переодеться, пусть отправляют на корриду, - вновь начинает придуриваться Крис, грань между настоящим и дурашливым вновь стирается, остается лишь глубоко вздохнуть и, пристегнувшись, завести мотор и вдавить педаль газа в пол.

Полчаса они едут в сравнительной тишине, иногда нарушаемой Крисом: тусклым повизгиванием в такт музыке, орущей из его наушников; Чунмен ворчит себе под нос что-то среднее между "придурок" и "троглодит" и бесится, из-за того, что не может поставить ни один из своих дисков, потому что Его Величество, очень странно уселось в машине, и теперь его длинные ноги красуются аккуратно на панели с проигрывателем. Радио послушать тоже не судьба. Практически на выезде из города блондин вдруг истошно начинает орать, чтобы архитектор остановился. Чунмен сворачивает с проезжей части и резко тормозит, едва не впечатываясь в высоко расположенный бордюр.

- Что случилось? Ты чего орешь? У тебя что-то болит? - он оглядывает старшего с ног до головы и ищет хоть какие-то явные признаки крови или травмы. Ах, да! Травма у Криса на самом деле есть, только психологическая, скорее всего его все же роняли на голову, причем с Эйфелевой башни или же Empire State Building. Никак по-другому, логически, странное поведение долговязого парня объяснить нельзя.

- Там парикмахерская, - он тянет руку в направлении огромного торгового центра и тычет пальцем ровно во второй ряд разноцветных матовых окон по горизонтали.

- И что? - уныло произносит Чунмен и инстинктивно цепляется ногтями за замшевое покрытие, опоясывающее руль.

- Как что? Будем тебя красить, задрот! - весело, растягивая слова, почти кричит Крис и полными надежды глазами принимается следить за Чунменом.

- Только через мой труп! Я не могу быть вишневым, понимаешь? Я не педик какой-нибудь!

- Ты намекаешь, что я педик? Ах, ты… - блондин вываливается из машины и через секунду уже тащит сопротивляющегося архитектора за шкирку. - А теперь попробуй пискнуть, и я сразу же сообщу всем и вся кем ты работаешь, а самое главное - где.

- Троглодит! - выплевывает Чунмен и, смирившись, сдается на милость победителю.

Крис знает всех работников парикмахерской по имени, всем улыбается и строит глазки, еще бы… Салон красоты, напоминает их офис, с той лишь разницей, что здесь он завсегдатай и никто, судя по всему, не в курсе чей он сын и сколькими миллиардами вон и юаней располагает. Поэтому все милы, но не до жути, и не лебезят перед богатеньким Буратино, лишь млеют от его природной красоты и длинных рук-ног… Архитектор с досадой понимает, что у блондина везде агенты и избежать кары ему не светит, посему он удрученно забирается на кресло и просит девушку с волосами цвета голубики быть с ним поаккуратнее. В голове мелькает мысль, что он не прочь попробовать перекраситься в тот же цвет что у T.O.P.-а из BIG BANG, но сразу же отметает шальную мысль и усиленно трясет головой, чтобы опомнится. "С кем поведешься, от того и наберешься", - гласит старинная истина…

Когда Чунмен, после полуторачасового измывательства над своей головой, открывает глаза, существо отобразившееся в зеркале его пугает, но все же отдаленно, очень смутно напоминает его самого… Этот субъект, в отличие от него, страдает какими-то явными признаками стойкого невроза, глаза, будто блюдца дорогого китайского сервиза, доставшегося по наследству от прабабушки по материнской линии, а губы дрожат, словно переел мороженого при температуре -15°C. В довершение всего на голове копна гроздьев вишни... А на заднем плане… А на заднем плане во все 32 улыбается "вечно молодой, вечно пьяный" шефский сынок.

- Т-ты что со мной сделал, идиот?! - почти кричит Чунмен, понимая, что вместо крика выходит глухое шипение.

- Сделал незадрота необыкновенного! Нельзя такое говорить парням, но ты - красавчик! - Крис пафосно аплодирует, одаривая довольной улыбкой мастера, и тащит младшего за руку, мол, вставай, нас ждут приключения и подвиги. На улице архитектор прячет красное лицо в ладонях и чуть не спотыкается о ступени, а блондин натурально ржет и шепчет ему на ухо. - Тебе кажется, что все смотрят, перестань, если и смотрят, то только потому что ты хорош, а не потому что тебе не подходит...

- Я тебя ненавижу, слышишь? - парню нестерпимо хочется убежать, залезть в укромный, тихий уголок и напрочь, вместе с крашеными волосами, выдрать этот чертов день из памяти. Он за считанные секунды оказывается у автомобиля, но почему-то никак не может найти своих ключей, лихорадочно шарит по карманам, в надежде поскорее их обнаружить, сесть в машину и, наконец, избавиться от мельтешащего перед глазами ненормального. Но этот самый ненормальный неожиданно вскидывает руку вверх - под ярким осенним солнцем всеми цветами радуги переливается пресловутый ключ.

- Я знал, что ты так себя поведешь, не могу сказать, что он выпал у тебя из кармана, но… короче, я его нашел, - Крис по привычке улыбается и направляется к водительскому сидению. Толкает пятой, откровенно плоской точкой, такую же плоскую, однако с намеком на упругость, точку Чунмена и как ни в чем не бывало открывает дверь и садится за руль. - Я поведу.

- Ты же всю ночь трахался, тебе нельзя водить, - найдя в себе силы, жалобно выдает младший.

- Ты же сейчас нервный, я не могу вверить тебе свою драгоценную жизнь. Садись уже, давай!

Чунмену опять ничего не остается как повиноваться. Отвратительно начавшееся путешествие тяжелым грузом ложится на плечи и выбивает из привычной колеи. Крис похож на ураган неимоверной силы, мало того что сметает на своем пути все подряд, так еще и сопротивляться ему совершенно не получается… Они едут в полной тишине, иногда переглядываясь, и если блондин кривовато улыбается, то архитектор просто оскаливается каждый раз когда их взгляды встречаются. Старший никак не реагирует на подобные выпады, позволяя глазам уставиться на размеченные дорожные полосы и на какие-то доли длинного солнечного дня, в конце концов, показаться серьезным или же просто умиротворенным. Чунмена почему-то убаюкивает эта тишина, мерный гул автомобиля, мягкий стиль вождения, то как Крис медленно, слишком лениво выворачивает руль на закрытых поворотах и как тихо, почти неслышно напевает себе под нос что-то эфемерное и, кажется, грустное. И тогда младшему начинают сниться сны, легкие, похожие на зыбкие облака сладкой ваты, которые пахнут яркой ванилью и играют бликами расцветшей сакуры, на улице совсем не осень, на улице весна…


- Вставай зануда, приехали, - Крис тычет пальцем-гвоздем под ребра, разрушая волшебство, и его в очередной раз хочется прибить. Чунмен потягивается во всю свою небольшую длину и оглядывается по сторонам. Первый земельный участок оказывается слишком… замылено-грязным: находится в нескольких сотнях метров от автострады, бесконечный шум машин и едкий запах выхлопных газов не спасает даже красивый пейзаж на северо-востоке.

- Деревья деревьями, но они уж очень далеко, и это зона отдыха, а не Фукусима, скрещенная с прототипом Чернобыля, в таком месте завод строить, а не гостиницу, - разочарованно говорит архитектор и смотрит на Криса. Тот едва кивает головой и без угрызений совести удаляет информацию об участке с выуженного из машины планшета.

- Хитрые, скажи? Указали долготу и широту, все красиво расписали, приложили хорошие фотографии, но о хайвее даже не обмолвились, - он прячет iPad в чехол и заводит машину, дожидаясь пока архитектор пристегнет ремень.

Второй участок, оказывается слишком мал, на нем можно воздвигнуть только небоскреб, где каждый этаж будет отведен под определенные участки курорта. Первый этаж - холл; второй - зимний сад; третий - номер эконом класса; четвертый - кусочек моря с клочком песчаного пляжа, и так далее в том же духе, в том же стиле. Крис громко смеется и заявляет, что обрисованная Чунменом идея не так уж и плоха, если бы будущему воображаемому постояльцу президентского номера не пришлось добираться до своей комнаты на вертолете, а для спуска использовать надувную горку. Младший же впервые понимает, что слышит настоящий смех блондина и видит его искреннюю улыбку. Он, оказывается, может быть чертовски мил…

Третий участок вообще представляет собой что-то среднее между городом мертвых заводов и огромной, зловонной помойкой. Менеджер долго ворчит о том, как можно всего в какой-то сотни километров от столицы сохранить или не обнаружить что-то настолько жуткое и страшное, как будто ни одна международная организация по охране природы никогда не выезжала за пределы оной и не мониторила территории.

- Согласен, обидно… Это даже в пекинский район 798* не получится превратить, тут только от зомби отбиваться… - произносит младший и ловит на себе мутный взгляд блондина.

- И прочих упырей, - подхватывает Крис и медленно подходит к Чунмену. - Вечереет, ты заметил? И ты сейчас такой привлекательный… и я, наверное, скажу это в миллионный раз, но от тебя так пахнет, ммм… Да и кожа у тебя мраморно-белая, такая тонкая и, кажется, ее можно прокусить зубами, почувствовать металлический привкус твоей крови на кончике языка. Ты куда пятишься? У меня клыки еще не выросли, не отходи так далеко, я хоть и упырь, но с глазами не все в порядке, линзы и все такое…

Чунмен понимает, что на самом деле пятится, подобно каракатице, видимо, намеревался спрятаться от старшего, в каком-нибудь заброшенном здании… Он резко останавливается и с вызовом смотрит в глаза менеджеру, на что тот отвечает:

- Понял-понял! Прекрати метать молнии, пора выбираться, нам нужно найти, где переночевать.


Гостиница оказывается всего в нескольких километрах от земельного участка - чистая, маленькая, одним словом, типичное произведение провинциального гостиничного искусства. Свободных, одноместных номеров в наличие не оказывается, поэтому Чунмен, скрипя сердцем и белыми зубами, соглашается поселиться в одном номере с Крисом. Блондин сияет, как начищенный самовар, и идет вперед, подбрасывая ключи от комнаты в воздух, они почти касаются низкого потолка и с противным звоном опускаются на немаленькую ладонь. Архитектор задерживается у ресепшена и с самым щенячьим взглядом, на который только способен, вновь спрашивает у работника про свободный номер - он даже в подсобке ночевать готов, только не с этим чудовищем… Администратор лишь отрицательно мотает головой и просит прощения за неудобства. Чунмен решает, что пока он рассматривал дешевые обои, Крис успел впихнуть парню нехилую пачку банкнот. Когда он доходит до комнаты, менеджер уже валяется на одной из кроватей и расслабленно мычит:

- Если хочешь, мы можем придвинуть кровати, чтобы было удобнее спать… и теплее…

- Нет! - истерично орет младший и прикрывает рот узкой ладонью.

- Да, успокойся, я тебя не трону: слишком устал, чтобы еще и пыхтеть на тебе… - он встает с кровати и, на ходу раздеваясь и раскидывая по полу одежду, скрывается в ванной комнате. Чунмен включает телевизор и пробует найти что-нибудь "на ночь глядя", однако ТВ-каналы, по обыкновению, ничем оригинальным не радуют. Говорящий, назойливый ящик приходится выключить, он, наконец снимает жакет и садится на нетронутую кровать, устало утыкаясь в мягкую пуховую подушку. Лежит так минут 5, от силы 10, когда до слуха доносится странный звук, что-то среднее между рыком и стоном. Он внимательно прислушивается, но ничего не слышит, снова прикрывает отяжелевшие веки, как в сознание опять врывается все тот же странный звук. Парень встает с кровати и подходит к окну, вглядывается в ночной пейзаж, однако ничего кроме уличных фонарей и пары прохожих не замечает, звук вновь повторяется, но на этот раз он тягучий и липкий и будто оседает в ушных раковинах и упрямо заползает под футболку. Он не сразу соображает, что стоны доносятся из ванной комнаты. Чунмен, в мгновение ока, мимикрирует в цвет своих волос, затем, резко бледнеет и, не хотя, на цыпочках подходит к двери. Стоны яркие и цепкие, впиваются настолько глубоко, что дышать становится практически невозможно, он отгоняет настойчивый ряд картинок, так и норовящих высветиться перед глазами, но… очередное придыхание вновь утягивает в призрачно-мягкий туман.

"Дрочит, сволочь", - думает Чунмен и прикрывает глаза, отдаваясь на растерзание недвусмысленным вдохам Криса…


798* ART ZONE - район в Пекине, зона заброшенных заводов, превращенная в череду студий, галерей, одним словом, музей под открытым небом в 1000 кв.м, "кишит" работами современного искусства и бесконечными магазинчиками и арт-кафе. Будете в Пекине, обязательно посетите, ибо это прекрасно!

- Вы сумасшедший?
- Напротив, я так нормален, что порой сам удивляюсь. ©


Чунмен даже не замечает как начинает задыхаться. Терпкие, выбивающие почву из под ног стоны усиливаются настолько, что кажется, кто-то просто подошел и поднял уровень звука на несуществующем проигрывателе до жуткой рези в ушах. Парень замирает, словно истукан, в бессмысленной попытке сдвинуться с места или же по наитию, для собственного спасения, прикрыть уши. От греха подальше… Возбуждение, уверенно проложив себе дорогу сквозь, как казалось, стойкую броню, опоясывающую хрупкую грудную клетку плотным обручем, просто замерло в нескольких сантиметрах от паха, и грозится вот-вот упасть тяжелым камнем вниз, туда, куда не следует, вообще. Архитектор, едва найдя в себе силы, отходит на несколько шагов от двери, но очередное звуковое издевательство, словно магнитом приковывает к полу в опасной близости от ванной комнаты. Чунмен истерично пытается нашептать самому себе отрезвляющие слова, отдаленно напоминающие об адекватности и здравом смысле, он уговаривает себя зарыться с головой под подушку или же включить погромче телевизор, чтобы не слышать чужих стонов, однако, судя по всему, Его Величество своим низким, пошлым голосом не собирается так легко отступать и терять неожиданно приобретенный контроль над парнем. Чунмен несколько секунд размышляет над своей нелегкой судьбой, вспоминает все грехи и прегрешения, за которые, вполне возможно, его настигла подобная извращенная кара, а перед глазами уже давно бесстыдно расхаживает воображаемый, обнаженный Крис. У видения абсолютно точно упругие ягодицы и сильная спина с капельками выстроенных в строгий ряд позвонков, длинная шея с нежной кожей на затылке, сильные руки с большими ладонями и изумительными пальцами, которые…

- Черт! Я не думаю об этом, я об этом не думаю, - словно мантру шепчет Чунмен, но сопротивляться себе все же перестает.

… которые сейчас обхватывают свою же возбужденную плоть и надрачивают, не заботясь, о скромном, нервном архитекторе за дверью. Оно шипит от удовольствия, проводя большим пальцем по уздечке и размазывая очередную капельку смазки, пальцы плотнее сжимают член у основания и ускоряют темп. В глазах Чунмена обжигающими вспышками высвечиваются детали яркого калейдоскопа, застилая воображение напряженной спиной, слегка подрагивающими ягодицами и опущенной светлой головой, лица Криса парень почему-то не представляет, а сама картина настолько его смущает, что он совсем перестает дышать, уши горят адским пламенем и он едва сдерживается, чтобы не прикоснуться к себе…

Слышится последний приглушенно-вязкий стон и через несколько мгновений дверь резко распахивается, и в комнату заходит довольный жизнью и в голубом махровом халате шефский сынок. Архитектора трясет от неожиданности, смущения, обрушившегося на голову ушата едкого стыда, но самое главное - от возбуждения, он пятится, в отчаянии прикрывая глаза, и пытается проскользнуть в ванную комнату, но путь ему, естественно воспользовавшись ситуацией, преграждает высокий, ненавидимый всеми уголками души, парень.

- Малыш, у тебя встал, - нахально улыбаясь, шепчет он на ухо Чунмену, младший ничего не видит, но почему-то знает, что менеджер улыбается, растягивает губы в наглой, только ему присущей, улыбке. - У тебя скорее всего О-Ч-Е-Н-Ь давно никого не было.

- Отвали, придурок! - архитектор пытается оттолкнуть старшего, но тот мертвой хваткой вцепляется в его запястья и заставляет открыть глаза. Блондин откровенно пошло дергает бедрами навстречу бедрам парня и подмигивает.

- У меня теплая, умелая ладонь, уверяю, - без зазрений совести и растягивая на свой лад каждое слово.

- Это ты виноват! Ты! - Чунмен взбешен, до пара из ушей и ядовитого привкуса горечи на языке, он, наконец, отталкивает Криса от себя, тот отступает на несколько шагов в глубину комнаты и застывает на месте.

- Я виноват? В чем? - наивная улыбка, никак не вяжется с игривой интонацией, слетающей с губ.

- Только что там, - Чунмен пальцем указывает на ванную комнату. - Ты же дрочил? Какого хрена?!

- Боже, ты такой занудный! Я ничего такого не делал, просто решил подшутить, - менеджер разводит руками, мол, я такой шутник, полюбуйся на меня, а еще лучше, оцени шутку громкими аплодисментами, переходящими в бурную овацию. - Ты не видел старый американский фильм, как же он назывался... А, точно! "Как Гарри встретил Салли", так вот Салли - девушка, которая доказывает своему старому другу Гарри, что женщины мастерски имитируют оргазм, - Крис принимается вновь выстанывать пошлые звуки, от чего младший шипит и пытается ладонями прикрыть уши. Тщетно...

- Ты… - архитектору не хватает слов, он даже не знает злиться на этого ненормального или же сейчас же вызвать скорую, утверждая, что его сосед по гостиничному номеру сбежал из психдиспансера неподалеку, если такой, конечно же, имеется в этом гребаном захолустье. - С дороги, идиот, я иногда думаю, что тебя в детстве недолечили от ветрянки и болезнь привела к гибели всех клеток мозга, отвечающих за мыслительную деятельность.

- Я бы оценил твою шутку, задрот, если бы болел ветрянкой, - кричит Крис в спину Чунмену и бросается на свою кровать. - Я спать, выключишь свет после душа?

- Сам выключай, - огрызается младший и закрывается в ванной комнате. Уши все еще горят, а руки дергаются от нервной дрожи, электрическими волнами пробивающей себе дорогу к ухающему в груди сердцу, язык вообще не ворочается, будто прилип к левой щеке. Он сойдет с этим чокнутым с ума! Нужно срочно возвращаться в Сеул, он завтра же подаст заявление об уходе и начнет искать себе работу, где-нибудь в Пусане или Мокпо. Черт бы его побрал! Сволочь! Парень готов расплакаться от досады и стойкого ощущения обиды. Ну, уж нет! Ни за что, никогда, только через его небольшой, теперь уже с крашеной в вишневый цвет головой, труп, он не доставит Крису подобного удовольствия! архитектор медленно стягивает с себя одежду и становится под струи холодной воды. Она обжигает нежную кожу и заставляет ежится, неприятные ощущения еще больше выводят из себя и он, не сдерживаясь, кричит во всю мощь своих легких. - Дегенерат!

- Я все слышал, Чунмен-ши, но даже это не заставит меня отказаться, я все еще к твоим услугам, у меня на самом деле волшебные руки, и не только… - архитектор слышит противное хихиканье и через секунду с остервенением запускает в дверь дешевым гостиничным мылом, которое неминуемо сталкивается с деревом и с жалким стуком распластывается на плиточном полу.


Когда он - успокоившийся и свежий, возвращается в комнату, Крис уже спит в позе звезды, одеяло валятся где-то на полу, а голова странным образом покоится прямо на подушке. Выражение лица настолько умиротворенно-притягательное, что Чунмен морщится от приторности увиденного и укрывает парня, выключая свет, шепчет:

- Кто бы мог подумать… спящий ангел.

Блондин поворачивается на бок и мямлит:

- Я на самом деле ангел, только ты никак не можешь разглядеть.

Младший зло улыбается в полумрак комнаты, но ничего не отвечает.

***

Утро будит Чунмена оглушительным кукареканьем, прямо на ухо. Парень открывает заспанные глаза и видит перед собой довольную ухмыляющуюся физиономию Криса, который, как ни странно, уже одет и готов к труду и обороне, и держит в одной руке поднос с едой, а в другой - телефон, издающий противные петушиные звуки.

- Доброе утро, задрот! Я уже позавтракал, надеюсь, ты любишь апельсиновый конфитюр, я его просто обожаю!

- Господи, откуда в тебе столько энергии? - архитектор хмурится и натягивает на голову одеяло, затем смотрит на наручные часы и скрипит зубами. - Еще только половина 9-го!

- Мне сказали, что завтрак подается с 7 утра, я проснулся от голода, не тебя же есть, хотя у тебя очень милые бедра… - завороженно тянет блондин и ставит поднос на пол перед кроватью младшего. - Кофе остынет…

- Как ты мне надоел, ты себе не представляешь! Ты шумный, неугомонный, да еще и жаворонок, как оказалось! - парень хмурится, свешивая маленькие ноги над полом, и отсчитывает до десяти, с одиннадцатым ударом под ребрами он опускает ноги на пол, и морщится от холода ламината под кожей ступней. Переводит расфокусированный взгляд на усевшегося на полу менеджера и тяжело вздыхает.- Может, мне снилось что-то хорошее, а ты обломал?!

- Если будешь со мной, это "что-то хорошее" станет не сном, а реальностью, - старший включает телевизор и начинает неторопливую утреннюю экскурсию по телеканалам.

- Ну, конечно, как я забыл, что ты джин из лампы и исполняешь человеческие желания, - Чунмен, наконец, берет чашку с кофе и втягивает в себя горький аромат вперемешку со светлыми каплями сливок.

- А ведь могу, просто ты занудный и не можешь довериться, - блондин не оборачивается, но голос со стальными нотками и ниоткуда взявшейся серьезностью.

- Ой, скажи мне еще, что влюблен в меня, и я в мгновение ока растаю от такого признания! - младший хмыкает в чашку и тянется за долькой мандарина.

Крис не отвечает привычной колкостью, лишь медленно встает с пола и, предварительно выключив телевизор, выходит из комнаты. Сердце Чунмена пропускает похожий на раскат весеннего грома удар, он смотрит на бежевые разводы сливочной пенки в чашке и кусает себя за язык, пытаясь определиться со странными, гнетущими чувствами. Ничего не выходит, а упрямое сердце пускается в пляску и начинает выколачивать бешеный бит. Через секунду его телефон на прикроватной тумбочке переливается всеми полутонами стандартного звонка, озаряя экран коротким сообщением, парень с трудом находит в себе силы не залить горячим напитком пижамные штаны и читает послание.

"Я жду тебя на парковке, не торопись".


Дорога угнетает, впервые за долгое время Крис не дурачится и не городит уже привычную чепуху, даже разрешает Чунмену включить что-то заунывно-роковое, кажется, Bon Jovi времен восьмидесятых. Архитектор несколько раз пытается завести разговор, но каждый раз встречается с потухшим блеском в глазах блондина и перекрывает путь всяким словам, даже если это слова, выражающие степень его извинений…

Четвертый пункт назначения, вырисовывается через 50 километров от предыдущего. И вроде все идеально, ландшафт усеян высохшим кустарником, от которого без труда можно будет избавиться, по одну сторону под солнцем переливается небольшое водохранилище, по другую - череда красивых многолетних деревьев. Сама территория просто огромна, но то ли у парней настроение неподходящее, то ли аура у выигрышной по всем показателям местности пугающая, то ли запах гнили упрямо вбивается в ноздри, но они почти одновременно мотают головами и громко говорят "нет".

- Странное место… - мычит Крис, когда они усаживаются в машину.

- Да, мне тоже так показалось, как будто много лет назад тут произошло что-то зловещее, - шепчет Чунмен, передергиваясь от неприятных ощущений. - Хочешь я поведу?

- Нет, я справлюсь, вычеркни этот участок и давай уже поедем к другому, кажется, он слишком далеко расположен…

- Мы могли бы на самолете туда долететь… Из Сеула, - говорит младший, одновременно листая информацию на планшете.

- Я боюсь летать, поэтому - нет! - менеджер дико улыбается в ответ на предложение. - Давай, можешь прикалываться сколько влезет: у меня есть слабые места!

- Не стану я прикалываться, только поинтересуюсь, как же ты переносишь длительные полеты? Ты учился несколько лет по ту сторону океана…

- Я скажу, только это секрет, ок? - блондин настороженно смотрит по сторонам, будто он звезда Голливуда и за ним бродит толпа назойливых папарацци. - Меня накачивают снотворным и приставляют ко мне телохранителя, на всякий случай.

- Да, ну?! - драматично приподнимает брови Чунмен и начинает истерично смеяться - этот ненормальный ненормален во всем!

Старший моргает раз, два и на третий не сдерживается и тоже заливается смехом. Оказывается, это расслабляет: оба натурально ржут в голос, долго, схватившись за животы, выдавливая из глаз соленые капельки-слезы, но в какой-то момент Крис перестает смеяться и, нагло щелкая архитектора по лбу длинными пальцами, говорит:

- Я пошутил, зануда, я ничего не боюсь! Хватит ржать!

У Чунмена от неожиданности сводит челюсть, рот никак не закрывается, а глаза с блюдца застывают на красивом лице шефского сынка.

- Троглодит!

- Очень приятно, а я Крис Ву! - блондин подмигивает и заводит машину, выезжая на основную трасу. Атмосфера вновь накаляется до предела, но на этот раз менеджер не сидит спокойно на месте, он открывает все окна, впуская в салон свежий осенний воздух, включает на полную громкость ноющего про любовь Джона Бон Джови и даже умудряется подпевать приятным низким голосом, а младший, в который раз за последние несколько дней, ловит себя на мысли, что по обыкновению безбожно проиграл высокому красивому, но засранцу…